Трикстер (lesley_f) wrote,
Трикстер
lesley_f

Categories:

Выпуск 7. Как работает психотерапевт (когда он «сидит и ничего не делает»)

Постнеклассическая ЖОПА (журналистика общественно-психологического активизма), выпуск 7, расшифровка.
У нас там сглючило видео, так что мы решили спасти текст таким вот образом.
Спасал Волк, за что ему огромное спасибо!

Ссылка на исходник у нас в Инстаграме — внизу, под текстом.
Там видео дрыгается, дико смешное :).

***

Рэйчел: Психотерапевты вообще работают по-разному. Но мы не будем вот это вот — как по-разному работают психотерапевты. У меня иногда много матерных слов по этому поводу.

Трикстер: Рэйчел расскажет, как она работает, когда она работает психотерапевтом.

Рэйчел: Да. Мы уже рассказали, что нужно направленное внимание в психотерапии. Но всё равно это большой вопрос: вот психотерапевт за час работы получает дохренища денег, а что он, собственно говоря, такое делает, чтобы эту кучу денег получать? Просто сидит и трындит? Или сидит и слушает? Ну тогда почему бы вместо терапевта с котиком не поговорить, например?

Я хочу сказать, что психотерапия всё-таки от обычного трындежа отличается своей структурированностью и целенаправленностью. Соответственно, она направлена на решение каких-то задач, каких-то вопросов, и часто очень неочевидна.

Вот тут у меня получился такой списочек, что мне приходится делать — вернее, что я делаю — просто головой, просто какие-то ментальные усилия. А есть еще эмоциональные. Есть еще созвон с телом, потому что часто появляется в терапии телесный отклик и он тоже очень важен. Телесный, эмоциональный, образный — это всё большой комплекс всего. Это большой комплекс мышления, и он весь важен, его весь всё время нужно прозванивать. Если где-то что-то выпадает — всё время это подбирать. И разбираться, эти эмоции, ощущения, образы, — они имеют отношение к процессу, сообщают мне что-то о ситуации клиента, или это мои тараканы повылезли. Ну и, конечно, следить за качеством присутствия, не уходить полностью в мысли и переживания, быть в контакте с собеседником и не упускать, что он говорит (я для верности записываю, и довольно подробно).

В чем заключается, собственно, ментальная работа. Во-первых, анализ ситуации, причем максимально комплексно. Человек рассказывает о какой-то своей проблеме, задаче, о своем видении ситуации. Про своих клиентов, с которыми я уже какое-то время взаимодействую, я знаю примерно какое-то поле, что там в ситуации и вообще в жизни есть, и я этот контекст удерживаю — и в голове, и в поле взаимодействия. Если что-то забываю из услышанного, заглядываю в свои записи с предыдущих сеансов. Кроме того, есть социальный контекст, есть экономический контекст — и все-все эти штуки надо учитывать. Когда человек что-то рассказывает, анализировать ситуацию и складывать себе этот пазл.

Соответственно, если что-то непонятно — это одна из категорий вопросов таких, просто уточняющих по ситуации, и на правильность моего понимания: то есть я пересказываю своими словами, спрашиваю, правильно ли я поняла, что речь идет о том-то и том-то. Потому что мне важно собрать какой-то пазл, чтобы в нем ориентироваться. У меня, конечно, есть знания, вообще представления о том, что как может быть устроено, но мне всегда надо уточнять, чтобы у меня картинка в голове соответствовала ситуации клиента. Соответственно, какие тут у меня вопросы.

Когда я сориентировалась в ситуации, я думаю: что я знаю об этом из своего опыта, что еще я слышала, допустим, от коллег, знаю из обучения, из книг, какие дополнительные аспекты мне здесь надо учитывать? И дальше идет такого плана работа, потому что надо действительно сделать структурированную работу, а не просто послушать и сказать: «Ну, блин, охренеть, короче!»

Трикстер: «Вот вы попали».

Рэйчел: Нет, это тоже важно, кстати.

Трикстер: Но это не единственное, чем мы тут занимаемся :).

Рэйчел: Это эмоциональный отклик, да. Не единственный и не основной вариант, разумеется.))) Но этим дело не ограничивается, потому что, если человек зашел в какой-то тупик, нужно как-то пространство вариантов расширять и искать что-то, что будет решением проблемы. Для этого существуют структурированные методики. Я в основном использую методики нарративной практики, но и из других подходов какие-то элементы тоже включаю. Особенно учитывая информационное поле, которое довольно сильно психологизировано, и в котором представлено много концепций, нарративная парадигма из которых — не самая популярная. При этом важно еще учитывать, что ни одна методика, грубо говоря, не работает в лоб. Есть варианты самостоятельной работы, когда человек берет вопросы из нарративной карты и сам себе в тетрадочке на них отвечает. Это то, что можно разгрести по шаблону, просто взяв какие-то существующие упражнения и их проделав самостоятельно. Когда человек приходит на индивидуальное консультирование, это уже совершенно другая работа.

Трикстер: И вопросы задаются под этого клиента с учетом всех известных особенностей, с учетом контекста, с учетом массы факторов.

Рэйчел: Да. Понятно, что тут в лоб уже не работает. Обычно ко мне приходят клиенты, которые сами вообще много чего делают: люди читают книги, часто ходят на обучающие, терапевтические группы. В общем, всё, что они могли, они сами по себе прокопали. Часто у них есть какое-то сообщество, и тоже не обязательно какое-то психологическое, терапевтическое — есть сообщества эзотериков, ковены ведьм, феминистские группы роста самосознания, литературные объединения, фикрайтерские чатики и прочее. Где тоже очень много вопросов обсуждается, разбирается. И человек приходит достаточно компетентный.

Трикстер: Дружеские тусовки, группы поддержки…

Рэйчел: Да. Соответственно, если мы говорим об индивидуальной работе, то здесь я мысленно, находясь в диалоге, но одновременно что я делаю головой: я копаюсь в своей внутренней библиотеке и достаю те методики, которые в данной ситуации могли бы быть эффективны. Я их перебираю на несколько шагов вперед: если мы сейчас пойдем вот по этой методике, куда мы, вероятнее всего, придем и будет ли это окей? Дальше, допустим, у меня появляется какая-то основная и некоторое количество побочных, и я на ходу, прямо в разговоре, комбинирую всё это дело и задаю вопрос применительно к контексту клиента и к тому, как человек вообще мыслит.

Трикстер: Тут еще очень важно, что это научный подход, по большому счету. То есть мы имеем наблюдение, после этого мы выдвигаем какую-то гипотезу, после этого мы проверяем эту гипотезу, задавая определенные вопросы или давая определенные задания, после этого мы получаем информацию и ее обрабатываем. И тогда уже делаем какую-то интервенцию на основе нового наблюдения. То есть всё время: наблюдение — гипотеза — проверка гипотезы — интервенция, наблюдение — гипотеза — проверка гипотезы…

Рэйчел: И это научный подход в смысле верифицированных терапевтических методик, которым мы обучались, и у которых есть большая научно-практическая база. Нарративная практика работает в основном вопросами. Вот я задаю клиенту вопрос, и каждый ответ клиента очень много меняет в картинке и для него, и для меня. И это важно в том числе для подбора используемых методик. В этом есть динамика, есть движение мысли от того, что уже известно и знакомо, к тому, что возможно знать. Иногда важно спросить, туда ли мы движемся. Или, если у меня есть несколько вариантов, я прямо предлагаю, говорю: мы можем поговорить о ваших мыслях, чувствах, мы можем говорить о том, что делать в этой ситуации, мы можем еще что-то.

Трикстер: Еще важно иногда бывает проговорить, как мы шли, куда мы пришли, до чего мы дошли и что мы собираемся с этого места делать дальше. То есть такую точку с запятой ставить, иногда несколько раз за сессию. То есть запрос — работа — точка с запятой, работа — точка с запятой… Бывает такое.

Рэйчел: У меня опыт собственной терапии довольно большой. Я его анализировала и анализирую, что вообще происходит. И я часто сталкивалась с тем, что методики подбираются не адекватно для решения существующей задачи. В прошлый раз уже шла речь о том, что, допустим, приходит человек с неблагополучием каким-то, а консультант работает в ту сторону, чтобы это было ему нормально и он не нервничал и не переживал.

Трикстер: Или еще лучше — выйти из зоны комфорта. В которую никто никогда в жизни не заходил.

Рэйчел: Или вышел из зоны комфорта, да. Например, приходит человек и говорит: «Я испытываю стыд и вину по поводу того, что наорал на другого человека». Окей, мы можем разговаривать в ту сторону, чтобы он не парился. Мы можем разговаривать в ту сторону, а что вообще произошло в коммуникации. Мы можем работать на какое-то выпускание пара и…

Трикстер: …снижение напряжения в системе.

Рэйчел: И дальше, собственно говоря, спрашивать: а что человек сказать-то хотел? Чего он хотел, какую мысль он хотел передать тому самому другому? То есть, смотрите, тут есть варианты: разгребание вины и стыда, работа с какой-то первичной проблемой, вызвавшей конфликт, и работа с насилием. И обычно бывает важно и одно, и другое, и третье. И ещё много всего, чтобы изменения были гармоничными и сбалансированными.

Трикстер: Анализ ситуации еще очень важен, чтобы понять, что происходит в межличностных отношениях. Потому что возможно, человек испытывает стыд и вину, хотя наорал он на абьюзера.

Рэйчел: Да, да. То есть это всё очень тонкая работа, здесь очень важен подбор инструментов. Я понимаю, что все косячат и я не исключение. Но я стараюсь всё-таки избегать тех ситуаций, когда психотерапевт вообще как-то мимо работает, вообще куда-то в сторону. И фактически у клиента формируется какое-то, наоборот, неадекватное восприятие. Ну, не знаю, приходит человек в депрессии, говорит: «У меня случился пожар…»

Трикстер: А ему говорят: «Нет ничего страшного, у вас просто депрессия».

Рэйчел: «У вас просто депрессия, на самом деле всё не так плохо».

Трикстер: «Подумаешь, пожар».

Рэйчел: «Подышите там», еще что-то. Нет, это не адекватно в этой ситуации.



Как-то уже получилось, что я всё в основном сказала, что нужно делать головой. Это действительно работа, требующая очень большой включенности. Это очень мощная аналитика, и это практика, опыт.

Трикстер: Мы тут рассказываем, что терапевт в исполнении Рэйчел делает на сессиях. В моем исполнении, в принципе, тоже.

Рэйчел: Да, потому что клиенту может быть видно, что я, как валенок, сижу, а иногда там типа: а чо, серьезно, что ли? Вот прям вот так, значит?

Трикстер: Что мы на самом деле делаем, когда мы сидим с тупым видом. Или с очень эмпатичным видом. (Пауза.) Ты всё рассказал, что у тебя на другой странице еще было?

Рэйчел: Да, у меня на другой странице… Про последствия — сказал, про адаптировать — тоже… Про возможные последствия для жизни клиента, я имею в виду.



То есть что надо просчитывать: возможные последствия для жизни клиента, в какой ситуации он может оказаться. Причем не только тактически, но и стратегически, и с учетом подводных камней, про которые я уже знаю, и с прощупыванием тех подводных камней, о которых я могу не знать. Потому что какое-то неаккуратно сказанное слово может триггернуть и унести совершенно в другом направлении. Какие слова окажутся правильными, какие неправильными — это не всегда можно стопроцентно угадать, но это нужно хотя бы стараться сделать, включаясь максимально в эту ситуацию.

Опять же, вопрос: где нужно просто какое-то информирование? Потому что человеку может просто не хватать информации, какой-то практической информации, как что вообще бывает и что…

Трикстер: …что делают.

Рэйчел: Да, что делают. Ну и опять же, про чувства, про эмоционально-телесный отклик, про образы. То есть всё это тоже большой комплекс, который не ментальный, относится к более…

Трикстер: …к другим слоям.

Рэйчел: К другим слоям, да. И всё это тоже важно поднимать и анализировать. То есть когда я разворачиваю словами…

Трикстер: Это то, что психоаналитики называют «перенос — контрперенос». И от того что мы не любим психоанализ — юнгианский мы любим, классический мы недолюбливаем, — само явление не перестает существовать. Люди действительно чувствуют «фильмы» друг друга на самых разных уровнях: и эмоционально, и телесно, и образно.

Рэйчел: Да-да, формируется вот это поле. Я еще не рассказал про просчитывание зоны ближайшего развития…

Трикстер: Актуального, соответственно, ближайшего и что там за пределами зоны ближайшего. То есть что человек не поймет, даже если очень подробно объяснять. У каждого человека есть зона актуального развития — то, что он знает; зона ближайшего развития — то, что он может знать; и запределье зоны ближайшего развития — это то, куда человек сейчас просто голову не вывернет. У всех есть. У терапевта тоже есть.

Рэйчел: И еще можно сказать здесь, что это всегда колоссальное эмоциональное напряжение, связанное в том числе с тем, что человек приходит и видит какую-то свою маленькую проблему, и мы должны помогать ему постепенно как-то расширять свое поле зрения…

Трикстер: Чем тяжелее ситуация, тем туннельнее видение, зрение. И физически тоже, кстати. Когда в глазах темнеет и взгляд вот туда — это называется «туннельное зрение». Так вот, психологически оно тоже такое.

Рэйчел: В любом случае, часто бывает разный уровень компетенций. И я, к примеру, вижу человека, обратившегося за помощью, в очень большой беде. Я иногда просто на сеансах плачу, иногда — после сеансов, иногда не плачу. Но вот бывает такое, что у меня столько сопереживания, столько сострадания… Иногда я это не могу толком выразить, но это действительно огромный эмоциональный накал, потому что когда искренне во всё это вовлекаешься, часто вот так. А если не вовлекаешься, а работаешь сугубо по инструкции, очень много значимых аспектов ускользает из поля зрения. То есть жизнь каждого уникальна, но там, где есть хоть какие-то пересечения, переплетения моего (отрефлексированного) опыта с опытом клиента, мне важно хотя бы попытаться поставить себя на его место, вспомнить, что я чувствовала в сходной ситуации, и хотя бы попытаться понять, как он себя чувствует там, как думает, как видит, с чем в такой ситуации бывает сложно справляться.

Трикстер: Мы про контейнирование не сказали. Собственно, одна из основных задач терапевта — это контейнировать переживания клиента, для того чтобы они могли быть прожиты в спокойном, свободном режиме. Чтобы они могли быть прожиты вообще. Это то, что достаточно хороший родитель делает для ребенка. Когда ребенок весь в чувствах, что Вася сломал его машинку, мама его обнимает, утешает, расспрашивает, называет чувства, учит с ними обходиться, как-то помогает пройти этот процесс. И какое-то количество раз пройдя процесс с кем-то, человек научается делать это самостоятельно. Просто психолог, психотерапевт — это в том числе и педагог по психоэмоциональному развитию. Если человеку в детстве не хватило достаточного обучения в этой области, то оно ему необходимо и во взрослом возрасте. Кроме того, есть переживания запредельные, где контейнера собственного не хватит, даже если есть навык. Нужен кто-то другой, кто держит поле.

Рэйчел: Это важная тема — про навыки такие, самые базисные, самые основные, которые делают возможным, собственно говоря, какие-то навороты следующие, следующие, следующие. И терапевт очень много работает с этими уровнями, очень много работает…

Трикстер: …с запавшими клавишами, с пропущенными этапами развития. С тем, что человек недополучил на более ранних возрастных этапах.

Рэйчел: Я тут еще думала, почему часто психотерапевт пишет о своей практике — и складывается ощущение, что к нему приходят какие-то ну очень странные люди. Ну прям очень странные люди, которые делают откровеннейшую фигню…

Трикстер: А это небольшой срез человека, которым он делает такую-то вещь — такую-то фигню. Во всех остальных местах он взрослый и зрелый. Но приносит-то он что? Приносит он вот с этой фигней разобраться. И с ее следствиями во взрослой жизни.

Рэйчел: Но тут мне кажется важным удерживать…

Трикстер: …целостность восприятия клиента как взрослого дееспособного человека, возможно, поумнее терапевта на порядок, который пришел за помощью вот с этим. Но он гораздо больше, чем вот это.

Рэйчел: А иначе описания получаются как минимум инфантилизирующими, патологизирующими, и действительно складывается ощущение, что к терапевту ходят какие-то ну очень странные люди. Ну прям совсем очень.

Трикстер: А часто человек приносит к терапевту уязвимые, уязвленные детские части. И они — части. А он — большой и сильный взрослый. И прекрасно справляется со своей жизнью. У него часто даже деньги есть оплачивать услуги. Это, кстати, тоже очень важная задача терапевта: помнить, что он общается со взрослым, умным, зрелым человеком, в каком бы модусе сейчас ни находился клиент.

Рэйчел: Ну да. Или сам считает, что не очень прекрасно справляется, но все равно жив до сих пор как-то. А жиза — она и есть жиза. И косяки всякие, и западающие клавиши — они у каждого есть. У кого-то одни, у кого-то другие.

Трикстер: В принципе, не последняя цель посещения терапевтом собственной терапии в том, чтобы он не забывал, что он тут не самый умный и не самый здоровый.

Рэйчел: То есть у меня свои западающие клавиши. О каких-то из них я знаю…

Трикстер: Главное — помнить о «своих майских жуках».

Рэйчел: Расскажи про майских жуков тогда.

Трикстер: Я не помню, откуда байка, Маша Егорова нам рассказывала. Человек имел бредовую картинку, что майские жуки в комнате. И однажды врач наловил майских жуков, принес их в помещение, выпустил и говорит: «Ну вот сейчас мы их поймаем и уберем отсюда». Больной на него смотрит задумчиво и говорит: «Нет, доктор это ваши майские жуки, а мои майские жуки — они вон там». Соответственно, помнить, где у меня бывают майские жуки, для того чтобы их на клиента не проецировать.

Рэйчел: Вот весь этот комплекс работ делаешь с огромной интенсивностью в течение часа.

Трикстер: Или больше, смотря какой длины сеанс. Так что да, это не сидение и поплевывание в потолок, хотя снаружи, может, так и выглядит.

Исходник: https://www.instagram.com/p/CFGApBtnRtJ


Tags: Говорит и показывает, вести с полей, заметка, колеса от телеги, наблюдение, намерение, нарративное агентство, психотерапия, размышление, теория, факт обо мне, фото/видео
Subscribe

  • Post a new comment

    Error

    default userpic

    Your reply will be screened

    Your IP address will be recorded 

    When you submit the form an invisible reCAPTCHA check will be performed.
    You must follow the Privacy Policy and Google Terms of use.
  • 1 comment